590 слов.
Хибари ударяет Дино тонфа под ребра и коленкой бьет по коленке, случайно отбрасывая тонфа назад и выставляя руки вперед, чтобы поймать незадачливого Каваллоне.
- Ты чего творишь, травоядное? - шипит он на жмурящегося от боли во всем теле мужчину, - Где Ромарио?
- Остался в отеле... болеет, - шепчет Дино, ерошит себе челку слабой рукой и, кажется, теряет сознание, оседая в руках Кеи. Тот хмурится еще больше, мимоходом осматривает себя на предмет ранений, но замечает лишь небольшую кровоточащую царапину на запястье. "Непроходимый идиот" вздыхает про себя Кея и тащит Каваллоне чуть не за шкирку по прогретому солнцем полу.
Комната Дисциплинарного комитета встречает уютным молчанием и знакомым стуком стрелок в часах прямо над дверью. Хибари тащит Каваллоне на себе, а затем аккуратно опрокидывает на диван и кладет тонфа на стеклянный столик, собираясь протереть после. После того, как это хладное тело соизволит очнуться. А пока Кея лишь роется в аптечке, собираясь перевязать Каваллоне бок. Бинт находится сразу, весь такой белый, что юноша невольно жмурится и отодвигает от себя коробку с лекарствами. Он подходит к дивану, падает на колени, пододвигает Дино повыше, стягивает с него эту глупую широкую куртку, из которой выпадают кнут и фотография. Фотография банальная, безумно банальная – оторванный кусок от общей, кусок, на котором есть Кея. У Хибари немного дрожит рука, но он презрительно хмыкает, несмотря ни на что, и все-таки бережно кладет вещи Каваллоне на столик около его оружия.
Бинт не перестает выбиваться из пальцев, и вскоре Кее надоедает это бережно-нежное перевязывание, и Кея просто дергает, отрывая остатки, забивает конец бинта под уже намотанный кусок. Бросает оставшееся куда-то туда, где должна находиться аптечка, облокачивается на диван, рассматривая лицо мирного посапывающего Каваллоне.
"И чего я с ним нянчусь?"
"Потому что больше некому" приходит в голову ответ, и Хибари понимает, что семьи этого придурка нет, кучки детишек нет, а поэтому он, Кея, должен позаботиться об этом блондинистом идиоте. Как будто ему больше делать нечего!
- ... Нечего, - бормочет он, утыкаясь носом в прохладную обшивку дивана. Где-то невдалеке он различает почти неслышный писк Хиберда и чувствует легкое колыхание воздуха от маленьких крыльев. Птица садится на уже привычное для него место - светлую шевелюру Дино - и с заметным удовольствием деловито устраивается в его волосах, дергая то за одну прядь, то за другую. Сгонять его оттуда не хочется, даже руку поднять лень - как только это глупое закатное солнце смогло так разморить Кею? Каваллоне что-то неразборчиво бормочет, передвигает руку ближе к лицу Хибари, и тот дергается всем телом, но лежать остается. От рук Дино пахнет немного резиной, которая знакома Кее по ярко-красному Феррари, пахнет почти незаметно деревом и чем-то еще, тягучим, но в тоже время таким легким.
- Слишком близко, - шепчет Хибари и сам уже не понимает, о чем. Наверное, он сейчас счастлив.
- Знакомься, птиц - это моё травоядное, - бормочет он, поднимая голову, и смотрит неотрывно на Хиберда, размышляя о том, что слишком уж мягко прозвучало это. Жутко хочется спихнуть Каваллоне с дивана Кеи, но одновременно с этим хочется придвинуться щекой ближе к его руке и уткнуться в нее носом. Ни того, ни другого Кея сделать уже не успевает - глаза непроизвольно закрываются, запах Дино приятно обволакивает, да и сам Кея сидит в такой позе, в которой безумно хочется спать. Завтра у него будут безумно болеть мышцы, завтра лицо Каваллоне будет удивленным и нежным, завтра Кея проснется на пять секунд раньше Дино - за эти пять секунд он поймет, что все-таки подвинулся во сне к руке мужчины, иначе почему запах дерева стал четче? - и завтра он увидит вторую руку Дино у себя на затылке. Но все это будет завтра.